Я стою на конечной остановки троллейбуса на Добрынинской площади. Он подойдёт пустой. Рядом со мной топчутся человек десять. Две женщины, видимо приятельницы, громко и оживлённо беседуют. Одна обращается на «вы», другая, что постарше на «ты». Троллейбус подошёл минут через пять-шесть, что бывает редко, и передняя дверь открылась непосредственно передо мной, что вообще со мной не случалось никогда. Сел я в середине салона сразу после дверей у окна. С детства люблю смотреть в окно. Остальные пассажиры почти бегом занимали свободные места, особенно молодёжь, опережая стариков, и, не замечая женщин. Две говорливые женщины умудрились занять места позади меня. Мне ехать полчаса. Поехали...

Меня попросили уладить конфликт между главврачом и местным Мэром. О причинах взаимных непониманий меня не информировали — там разберёшься. Владимирская область. Кстати, моя любимая. Однако, мой провинциальный городок находился на границе с другой областью, и к чьей он относился я не уточнял. От вокзала на автобусе ехал часа полтора. Город, как город, лежит на возвышенности, разделённый на две части лесным массивом, скорее всего посадками. Пологий склон вдали заканчивался берегом небольшой речки. Противоположный склон не просматривался.

В школе нас не только учили, но и в какой-то степени воспитывали. Входит в класс учитель, надо встать, не хлопая крышкой. Сейчас этого нет, крышек нет. Одни столы. Встретил училку на улице, или, не дай Бог, директора школы, следует с ней, с ним поздороваться, поклонившись не всей спиной, а только склонив голову, слегка растягивая слово: «Здра..авствуйте, Иван Петрович!». Кстати, наш директор был таковым, и когда звучал голос: «Иван идёт!», то все мирно гуляли по коридору во время перемены. Его боялись и уважали.
И вот, это воспитание мы использовали в своих шутках со взрослыми совсем незнакомыми людьми, чаще всего с женщинами...

Приёмная Следственного Комитета (далее СК). Помещение довольно просторное, в строгом стиле, но удобное для длительного ожидания. Обычно вызывают на одно время, а принимают на час-два позже, чтобы у посетителя было время вспомнить все нюансы его жизни, обдумать ответы на каверзные и провакционные вопросы. На самом деле вызванный на допрос человек весь в поту хватается то за сердце, то за голову, то ходит по приёмной, то глубоко усаживается в очень удобное мягкое кресло. Посередине стоит стол, покрытый, как обычно в таких случаях, зелёным сукном...

Посвящается читателям старшего, среднего возраста, но больше современной молодёжи.

В Москве после войны было огромное количество инвалидов на самодельных платформах на шарикоподшипниках. У бывших героев были ампутированы ноги на две трети выше колен, и они вынуждены передвигаться, отталкиваясь от земли руками, держа в них тоже самодельные деревянные колодки. Те же инвалиды, которым сохранили ноги до колен, ходили на деревянных палках с резиновыми наконечниками, опираясь на костыли. Нормальные протезы были редкостью. Для этих несчастных мужчин стали создавать рабочие места, объединяя их в артели инвалидов, которые выпускали значки, военную фурнитуру, пуговицы и другую мелочь низкого качества. Но и такая работа была не для всех...

Свобода. Новая жизнь. Адаптация у Веры проходила достаточно тяжело, видимо, как у всех освобождённых. Первое, что сделала она, это отнесла заявление о восстановлении её в самые стройные ряды, в комиссию при ЦК. Во вторую очередь, навестила главного врача больницы, где работала до ареста. Заявила, что хочет возобновить работу в больнице. Главный выразил недоумение, сомнение и сожаление, а к концу разговора почти отказал в приёме. Тогда Вера пошла в наступление. Совести нет, и не будет...

Глава третья
События происходят независимо, от того, где мы находимся на свободе или на зоне. Мы их не ждём, а они, как нарочно, наступают со всех сторон, и, почти ежедневно. Особенно на ТВ. Вот и сегодня, по прошествии почти полугода заключения, объявили невзначай об открытии очередного съезда КПСС «по моему — последнему». Все осуждённые новость пропустили мимо ушей, но только не...

Глава вторая.

У Веры началась жизнь, полная переживаний, унижений, в чуждой обстановке и окружении. Колония находилась ближе к северному Уралу, нежели к Москве. Встретили её в колонии, как обычно, с подозрением, может подсадная «утка». Эта «утка» не походила даже на жареного цыплёнка. Место ей определили сразу, но не у окна, да и роба не очень подходила по её фигуре. В глубокой депрессии Вера легла на кровать, вернее нары, но заснуть не могла, как и несколько ночей подряд...

Глава первая

Надо же такому случиться. Гинеколога посадили в тюрьму в эпоху благополучия и застоя. А произошло это так.