Глава 31
Подъезжая к моей остановке, спутница поинтересовалась графиком моих дежурств. Она достала закладку-календарь и отметила дни до конца месяца. Несколько дней совпадали с субботой и воскресением, что, по-моему, её расстроило. Следующая встреча будет в пятницу. С этим мы расстались.

В отделении шла обычная работа. Нам передали, мы дежурим вдвоём, больных, за которыми необходимо особое наблюдение. В первую очередь отправляемся в буфет, что нам послал главный врач. В любом случае, я всегда брал с собой колбасу, сахар, чай-заварку, а остальное больничные харчи. В ординаторской у нас был старый, чёрно-белый телевизор, и, когда не было работы, мы смотрели допоздна.

Если по ящику показывали хоккей, любимый всеми сериал или что-то интересное, то и больные поступали по скорой после окончании передачи. Их состояние было значительно хуже, нежели за два-три часа до этого. Особенно это касается женщин с маточным кровотечением. Но кино важнее здоровья. Вообще, фактор времени играет большую роль в хирургии, и, в особенности в гинекологии и акушерстве. В несколько минут можно потерять женщину и ребёнка. Мой профессор Жмакин К. говорил, что мы все сидим на скамье подсудимых, и от себя добавлю, что особенно сейчас. Говорят, что клиент всегда прав. Что касается клиента, я согласен, но когда говорят, что пациент всегда прав я активно возражаю. Я также возражаю против выражения «медицинское обслуживание». Обслуживают в ресторане, в бане, в номерах… мы же оказываем медицинскую помощь. Депутаты — слуги народа, вот они должны всех обслуживать, но от них ни помощи, ни обслуживания. Вот так и живём мы. Их бы прикрепить к районным поликлиникам и больницам, а нас к VIP центрам. Почувствуй разницу.
Дежурство проходит спокойно, несколько раз заходил в послеоперационную палату. Больные спали, как и медсёстры. Обычно я их не бужу, пока сам не отдыхаю. Большинство сестёр живут в Московской области и работают на полторы ставки, как и врачи, будто проживём в полтора раза дольше.

Время четвёртый час. Дежурной сестре говорю, что если будут поступать больные, то будить мою напарницу. Засыпаю не сразу. Слышу, как тихонько будят коллегу. Она встаёт быстро, идёт в приёмный покой. Я проваливаюсь. Сплю.

Утро на дежурстве наступает, почему-то, слишком рано. Коллега успела записать дневники и начала делать обход своих больных. Мне этого не надо, после сдачи дежурства уйду домой. Жалко, что не встречу девушку с книжкой до пятницы. Ушёл. Сижу в автобусе. Успел вздремнуть.

Пятница пришла, как не странно, через два дня. Погода испортилась, дождь с самого утра, ветрено. Девушку встретил, как мне казалось, довольно радушно, но она, почему-то поинтересовалась моим здоровьем и настроением. «Да так, просто не выспался», — буркнул я.

Читал медленно, и это её устраивало. Она стеснялась, что я жду, пока она дочитает страницу. Я не обращал внимание. Попросил вернуться назад, пробежал по диагонали страницу. Вспомнил, поблагодарил. И снова Чёрное море, скала и Андре с Наташей.

Глава 32
Но в следующей главе события перенеслись в Москву. Те несчастные молодые люди, невольные нудисты вернулись домой, и у каждого были одинаковые проблемы с физиологическими отправлениями, особенно «по маленькому». Ходили к урологу вдвоём с одними и те же жалобами и клинической картиной. Доктор даже заподозрил, что они извращенцы-гомики, и изуверски насиловали друг друга при помощи каких-то немыслимых приспособлений. Когда они рассказали правду о своём недуге и причинах, о мужчине-гиганте, который выплыл из пучины морской, о том, что милиция их задержала, искала наркотики и сопроводили до поезда в Москву, и, только тогда вернули документы. За одно направили извещение в районный психоневрологический диспансер на предмет обследования задержанных. После длительной беседы и осмотра бедолаг, доктор пришёл к выводу, что перед ним не только урологические больные, но и больные на голову. Молодые люди с надеждой смотрели на врача. Врач попался хороший, и как можно мягче объяснил им, что они перенесли не только физическую травму, но в большей степени сильный стресс. Парни бурно согласились с последним. Они покрытые липким потом лицом, руками судорожно вытирали шею, сморкались, и даже прослезились. Доктор продолжал: «У Вас серьёзное сочетанное заболевание и требует специализированное стационарное лечение. Я должен проконсультироваться с главным врачом, подождите меня здесь». Больные переглянулись. На их лицах была радость, надежда, благодарность и готовность к любой госпитализации. Из-за большого отёка больных органов они не могли выйти на улицу без плащей, а уж о встречи с девушками и говорить нечего.

Уролог позвонил в диспансер, вкратце рассказал психиатру клинический случай и попросил его приехать посмотреть пациентов. Вернувшись в кабинет, доктор сообщил, что приедет специалист психотерапевт для снятия стрессового состояния. Долго ждать не пришлось. Быстрыми шагами в кабинет вошёл психиатр, высокий пожилой мужчина, а у двери остановились его помощники. Эти двое были молоды, выше доктора и в два раза шире его, так что халаты на них не сходились. Возбуждённые молодые люди бросились к вошедшему доктору с мольбой и почти с агрессией, чтобы он срочно госпитализировал, что они больше так жить не могут. Задав несколько вопросов, он сел за стол, написал направление на стационарное лечение, вдобавок рекомендации уролога то есть делать примочки два раза в день на самое дорогое, что у них было, и попросил санитаров проводить их до машины. Взяв крепко под руки, чтобы не «упали», санитары довели и посадили их в машину рядом с собой. «Вот это сервис», — подумали больные, и даже успокоились.

В стационаре их встретили приветливо, переодели, объяснили их права и обязанности, показали койки в одной палате, но в разных местах. Медсёстры были молоденькими девочками и очень улыбчивыми, санитары же похожи больше на грузчиков по перевозке мебели и пианино. Они стояли у дверей, периодически оглядывая больных, и практически ни с кем не разговаривали. Новых больных удивило, что двери заперты, на окнах красивые решётки, в столовой нет ножей и вилок, обход врача в сопровождении сестёр и двумя санитарами. После обхода один из новеньких спросил у стареньких больных: «Это специализированное отделение?» На, что они хором ответили: «Ну, очень спец., спец.», и долго повторялось это загадочное слово «спец.». Сегодня выписался сосед по палате в полном здравии, который раньше представлял себя Хрущёвым, и теперь с ужасом вспоминает о своём заблуждении. Полгода лечения он перенёс стойко, он здоров, всё впереди. Собрав свои вещи, всё время, улыбаясь, видимо от счастья, уже в дверях сказал шёпотом: «Да, я не Хрущёв, я уверен. Я же Подгорный! — «Время лечит — вот правда жизни».

КСТАТИ
Подгорный отдалённо походил на Хрущёва: полный, лысый, низкорослый.

Во время обхода лечащий врач разрешил переселиться второму новенькому на койку выписанного уже здорового больного. Теперь приятели лежали рядом, что облегчало работу медсёстрам выполнять процедуры, то есть примочки. Сестрички не были знакомы с урологией, а посему, врач на пальцах объяснил несложную методику манипуляций. В отделении не было урологических кресел, значит нужно проводить лечение в палате на койке. Дежурная принесла растворы, старую стираную ветошь (бинты раздражают кожу), подкладную пеленку, надела перчатки, мало ли что, налила в маленький тазик раствор, и опустила в него тряпочки. Больной, сначала, стеснялся, затем лёг так, чтобы сестре и ему было удобно. Сестра не знала с чего начать, но потом набралась смелости и принялась лечить. Её маленькие ручки должны были мокрыми тряпочками обмотать раздельно все части его «болезни». Первая попытка не удалась. Видимо, одной рукой такую процедуру не делают. Сообразив, она изменила тактику, и, придерживая одной рукой переднюю часть, второй рукой ловко обмотала то, что не удавалось сделать раньше. Перейдя ко второму этапу, что было легче, обнаружила заметное шевеление первого этапа. На глазах болезнь увеличивалась в размере, отёк уплотнялся, багровел, но состояние больного не ухудшалось. Рядом стоящие больные, молча, следили за переменами в болезни соседа. Сестра испугалась, побежала рассказать врачу о гигантской болезни больного, думая, что сделала не так, как нужно. Больные по одному подходили к постели, рассматривали, цокали языком, хмыкали, некоторые завидовали, другие соболезновали. Товарищ больного, который уже перебрался на соседнюю койку, внимательно смотрел, молча, изредка поглядывая на свою болезнь. Врач пришёл с сестрой и санитарами, разогнал зевак по койкам, осмотрел больного и его болезнь. Всё в порядке, продолжайте лечение второго пациента. Улыбнулся первому и ушёл.

Сестра долила раствора в тазик, окунула тряпочки и повернулась к следующему больному. Он давно был готов к благотворному лечению, не стеснялся и улыбался сестре и больным. Набравшись опыта в первом случае, сестра смело взялась за дело. У больного, который всё время наблюдал за процедурой, болезнь сама прогрессировала до такой степени, что сестра пришла в недоумение. Гигантская болезнь может вызвать осложнения. Она справилась с трудностью ситуации, не обратила внимания на шевеления болезни, но когда хотела встать ощутила на коленях руку больного. Незаметный взгляд на санитара и больной был скручен по рукам и ногам.

Известие о новых больных разнеслось по всей клинике. При снятии примочек уже присутствовали сёстры со второго и третьего отделения. Охали и ахали они в коридоре. Что касается самих больных, они были очень довольны и отвечали на некоторые вопросы соседей по палате. День прошел не зря.

Лечение продолжалось, сменялись только дежурные сёстры. Однажды дежурной была взрослая женщина лет тридцати, и, наверное, незамужняя. Она была в курсе дела. Чёткими движениями приготовила необходимое для процедур, просила больных принять соответствующую удобную для неё позу, вымыла горячей водой руки, погрела раствор, слегка обмыла болезнь, и, только потом, стала накладывать тёплые примочки. Болезнь сразу ответила на физиотерапию, она сделала передышку, сменила остывшие тряпочки, обжала руками, чтобы лучше примыкали к коже.

Кризис болезни наступал минут через десять, после чего отёки значительно спадали, исчезала багровость кожи, и больной чувствовал себя лучше, спокойней и уверенней. Физиотерапевт собирала принадлежности и уходила, чтобы приготовить новый раствор, сменить тазик и ветошь. На ходу её останавливали другие больные, жаловались на такие же проблемы, но она мило им улыбалась, и говорила, что все процедуры только по предписанию уролога. На лечение обоих товарищей у неё уходило около часа времени. Прощаясь, она обещала зайти завтра после дежурства. «Мы будем ждать», — хором отвечали молодые люди. И действительно ждали.

Болезнь постепенно рассасывалась, возможно, оттого, что уже знакомая сестра во время своего дежурства умудрялась проводить два сеанса: днём после обхода и на ночь. Психическое состояние заметно приходило в норму, появился блеск в их глазах, хороший аппетит и сон. Физиотерапия великая сила. Через полторы недели, редкая болезнь закончила своё существование, но сестра приходила в каждое её дежурство для закрепления терапевтического эффекта. Есть добросовестные сёстры.

Психиатр решил снова разобраться с нашими больными. Вызывал по одному в свой кабинет, долго беседовал, пытался сбить с толку, отвлечь, и, под конец, спрашивал их о гиганте из моря. На их лицах был ужас, из глаз показались слёзы, после чего доктор прекращал беседу, чтобы не вводить их в транс. Да, стресс был для них непереносим. Седативную терапию необходимо увеличить.

Всё, что происходило в сумасшедшем доме, постоянно обсуждалось не только в стенах его, но дома и со знакомыми, иногда с сокращениями, иногда фантазировали до неузнаваемости. Однажды, во время вечеринки у той медсестры, она решила позабавить кампанию своим рассказом со всеми подробностями. Она говорила громко, эмоционально, как бы вновь переживала процесс излечения тяжёлых больных, не стесняясь в выражениях. Гости иногда, останавливали её, просили быть тише. В другой комнате был её, как говорили, глуховатый дед. На самом деле у него была привычка прикидываться глухим, переспрашивал, поднося руку к уху, акал, и обижался, что окружающие, говорят тихо. До тех пор пока гости не разошлись, он не подавал признаков жизни. Внучка мыла посуду на кухне и мурлыкала себе под нос. Дед тихонько вошёл, постоял, чтобы не испугать её, но она обернулась, и, ойкнула от неожиданности. Вот я слышал, — начал говорить он, — но не всё понял про гиганта. Подробности лечения его не интересовали. А вот где и когда видели героя это важно. Внучка наморщила лоб, перебрала пальцы, и получилось две недели, о чём сообщила деду. Где именно, она сама не поняла. Дед крякнул и пошёл спать.

Он в юности служил в НКВД и присутствовал при задержании крупного мужчины и его жены. Их обследовали и признали больными гигантизмом, но когда они потребовали встречи с консулом Швеции — тотчас арестовали как шпионов. После смерти Сталина деда уволили из органов, а связи остались и поддерживались. О своей службе никому не говорил, работал снабженцем и неплохо. Глухотой своей пользовался всю жизнь, это помогало ему знать, о чём говорят и о нём и вообще.

С утра позвонил приятелю, его сын сотрудник на Лубянке, воспитанный отцом и системой. Разработанный план сработал, подняли из архива дело о двух шпионах, и машина заработала, как раньше. Пришёл сотрудник в больницу, допрашивал двоих приятелей на детекторе лжи. Нового ничего не узнали, и всё-таки послали запрос в приморский город. Психиатр сказал, что у них, скорее всего, запущенная форма шизофрении, но на сотрудника такое заключение не произвело впечатление.

Запрос получили, быстро среагировали, навестили старика и старуху в тот момент, когда у них находилась Наташа-утопленница. Она сразу узнала сержанта, который прибыл на катере для выяснения пляжного конфликта. Сержант был говорлив, рассказал, что те ребята находятся в дурдоме и их всесторонне обследуют и лечат. Через полчаса он уехал, а через два часа отправил ответ на запрос, мол, двое молодых людей были задержаны, они были не в себе, отправлены принудительно в Москву с извещением в диспансер. Высоких, тем более гигантов обнаружено не было. В общем, дело замяли.

Наши больные привыкли к больничным условиям, были загружены лекарствами, играли, как все, в домино. Лечение не существующей болезни проводили редко, и они впадали в депрессию. Сидели тихо, смотрели они в окно невидящим взглядом, иногда посматривали на бывшую болезнь. Сестра лечила их без особого энтузиазма, обширный отёк её больше вдохновлял. Учитывая ухудшение их психического статуса, решили в принудительном порядке продолжить начатое лечение через день. Молодые девочки освоили методику, и, даже добавляли свою изюминку.