В далекие времена нам читал лекцию профессор, и в конце лекции произнёс слова, обозначенные в названии этого рассказа, продемонстрировав случаем из своей практики.

Молодая женщина, заболев, вызвала врача на дом. Врач пришёл только вечером, когда больная уже не ожидала его визита. Но он пришёл. Доктор объяснил своё опоздание тем, что было много вызовов, и часть больных были в тяжёлом состоянии, которых необходимо госпитализировать, на что идёт много времени. Врачу едва ли исполнилось тридцать. Вам известно, какое отношение у нас к молодым специалистам, но он своей обходительностью, внимательностью и внешним видом покорил больную. У него этот вызов был последним, и он с удовольствием принял предложение попить чайку стаканчик — другой. Чаепитие принесло пользу, женщине стало лучше, и ей хватило сил для невинного кокетства. При прощании она проводила до двери, и в шутку спросила: «Доктор, а я не умру?». Уже на лестничной площадке ей ответил, что завтра обязательно навестит, что она не умрёт, а если умрёт, то в один день с ним. Улыбнулся, и дверь лифта закрылась.

Окрылённая таким визитом, в её голове рождались фантастические мысли, и она незамедлительно позвонила своей подруге. «Он такой молодой, обворожительный, ну просто милочка, и обещал зайти завтра. Мне даже не хочется выздоравливать» — щебетала больная. Разговор продолжался час-полтора. Прощаясь, сказала: «Приходи, посмотришь!».

Она ждала утром, в обед. Его не было. Пришла подруга. Строили планы. Ближе к вечеру решили позвонить в поликлинику. Регистратура долго не отвечала. Наконец гудки прекратились, и в трубке женский голос: «Регистратура». Поток вопросов: где, почему, когда, он обещал. Когда словесный водопад иссяк, трубка ответила, что доктор сегодня утром умер от инсульта. Телефон выпал из рук больной, ноги подкосились, она упала. От острого инфаркта врачам спасти её не удалось.

Профессор нам объяснил, что даже шуточное замечание молодого врача врезались в память пациентки, тем более она полностью доверилась ему. При разговоре больше запоминаются последние слова и их смысл, что она услышала в тот день. Узнав о кончине доктора, пережила сильнейший стресс, что послужило причиной развития острой сердечнососудистой недостаточности, приведшей к летальному исходу.

Будучи студентом, я работал по ночам в поликлинике № 35 врачом неотложной помощи, была такая структура. Получаю вызов к очень пожилой женщине болеющей бронхиальной астмой. Еду на служебной машине на Ленинский проспект, дом находится за станцией «Калужская» теперь она «Октябрьская». Одноэтажный обшарпанный барак, комната больной ещё более убогая, нищета. Она сидит в старом кресле и задыхается в приступе астмы. Я открываю сумку с медикаментами, купировать приступ можно только внутривенным введением лекарств. Больная мотает головой, пытается, что-то мне сказать, протягивая мне какую-то бумагу. Я её беру, разворачиваю, стараюсь разобрать написанное, всё-таки чернила двадцатилетней давности. На сгибах текста совсем не видно, бумага в клеточку засалена от частого пользования. С большим трудом женщина объяснила мне, чтобы я переписал это послание на чистый листок, который лежал тут же на столе с перьевой ручкой и чернилами. Сначала я подумал, что имею дело со старым маразматиком, но больная, покрутив пальцем у своего виска, а другим жестом полностью доказала свою дееспособность и ясность ума.

Я взял листок бумаги в клеточку, и перьевой ручкой начал переписывать текст. Это было наставление поведения при возникновении приступа астмы. Многие слова я прочитать не смог, и тогда больная мне подсказывала. Она послание знала наизусть. Тогда зачем я трачу время. Больная поняла моё удивление и с трудом проговорила: "Мой доктор наказывал мне только читать текст и выполнять, что написано в инструкции. В случае изношенности бумаги, необходимо переписать заново, но только врачом, и только мужчиной. Этим я занимался около десяти минут, а приступ резкой одышки продолжался. Мне казалось, что проще сделать инъекцию и приступ купируется, чем осваивать чистописание. После проставленной мной точки, больная почти вырвала листок из моих рук. Ещё хрипя, и, кашляя, громко читала мои каракули. Через минуту глубоко вдохнула и медленно тихо выдохнула. Приступ закончился без моего участия.