Я не был, не участвовал, не привлекался, не знал… До Революции мои родители повторили мои слова, но больше всего не знали. Они не знали, что будет то, что сейчас у нас происходит или происходило. Я ни пророк, ни колдун, ни экстрасенс, ни йог, не очень верующий, не очень атеист. Я даже немного верю в антимир, и не верю в НЛО и параллельный мир, а также в четвёртое измерение. Каждый сходит с ума по-своему...

Это было со мной. Я работал в Центральной больнице Минздрава РСФСР, что на 16 парковой, в Измайлово. Днём учился в Мединституте, а по ночам работал фельдшером приёмного покоя (по-старому). Так случилось, что разболелся мой зуб. При нашей больнице была поликлиника, которая обеспечивала стоматологическую помощь больным и сотрудникам. Я воспользовался услугами... 

Иностранные слова вошли в наш быт. Одним ёмким словом описываем свои чувства, явления, природу, международные отношения, то есть всё, что окружает нас. Возьмём слово «социализм», это когда почти всем, как будто бы, хорошо. Но если к нему добавить «плюс электрификацию и химизацию всей Страны», получим «коммунизм». С химизацией мы справились довольно быстро. Отравили воздух, землю, воду, где есть вся таблица Менделеева. С электрификацией произошла заминка, а мы почти уже чувствовали запах коммунизма, но Чубайс не дал окунуться в него. Зато появились неологизмы, как то: «прихватизировать» и «скоммуниздить». Ёмко и понятно...

Мой день рожденья справляли с размахом. Гостей было много, но все взрослые, без детей, и мне не с кем было поиграть. Когда гости наелись и напились, мама ставила меня на стул и просила прочитать стишок, слово басня я ещё не знал. Под пьяные и сытые аплодисменты начинал декламировать, стараясь не ошибаться, и не заикаясь. Говорил с выражением, с чувством, с расстановкой, картавя «стлекоза» и «поплыгунья», как хотел бы Иван Крылов. Под конец, я спрыгивал со стула, и, рыдая, убегал в свою комнату, утыкался в подушку, и ни кого не хотел видеть. Приходила мама, успокаивала, спрашивала что случилось. Уходя, объясняла гостям, что сын у неё очень чувствительный мальчик. Да, мне было жалко бедную стрекозу...

Тут недавно, опубликовал четырёхтомник «Война и мир», правда, под псевдонимом Л.Н.Толстой. Ни копейки не заплатил, а книги разошлись за месяц, и даже, говорят, что изучают в средней школе, на беду ученикам. Видите ли, сложно написал, в одном предложении почти десять точек с запятой, не считая запятых. Написать диктант из моего произведения, могут только отличницы, да и то на «четыре». Ну, не в этом дело. Наташка моя хороша, юная, красивая, из богатой и образованной семьи, в общем, баловень судьбы. Описывая Наташу, не могу не отметить, что танцевала она лучше всех. Вспомните «первый бал Наташи…»...

Честно говоря, не был и больше не поеду. Почему «больше»? Ведь Вы там не были. Да, не был и всё равно больше не поеду. Не хочу.
Я сидел на скамейке в сквере кинотеатра «Аквариум», что напротив ресторана «Пекин». Сейчас кинотеатра нет, зато есть театр «Моссовета». Скамейки были сдвинуты «спинка к спинке» видимо, для экономии площади. В молодости я жил во дворе фабрики «Дукат» и «Аквариум» для меня был родным местом.
Сидел я один. То ли не хотелось домой, то ли устал после работы. Скамейка сзади была пуста, и я наслаждался одиночеством и покоем. Когда работаешь с людьми, хочется тишины, когда можешь погрузиться в свои мысли и проблемы, а их бывает больше, чем хотелось...

Пятница, оказывается, бывает каждую неделю. Мы её ждём, и она приходит, иногда быстро, а другой раз трудно дождаться. Мы мучительно ждём. Ждать не надо. Она придёт. Вот моя пятница наступила, это значит, мне ехать на дачу, то есть, на свои шесть соток, где дети, жена, тёща.
Курский вокзал стал почти родным. Электричка до платформы «43 км». И вот очередная поездка. Нас выплёвывает метрополитен, я имею в виду толпу и меня в ней, достаточно близко к кассам и платформам. Кто бежит, значит, опаздывает, кто-то размеренно тащит свою хозяйственную сумку на колёсиках, он просто не знает расписание поездов...

«Ну, и поросёнок же ты» — сказала мне мама во время завтрака. Я собирался в школу, в первый класс. Большого желания учиться у меня не было, но когда записывались в школу, дежурный учитель спросил: — «Хочешь быть отличником?» — я мгновенно соврал — «Очень». Врал, чтобы не расстраивать маму. Она давно написала для меня сценарий моей жизни. Видела или вернее хотела видеть во мне талантливого архитектора, музыканта, художника. Кто спросил меня, что я хочу?
Шли медленно. В руках, как у многих первоклашек, были гладиолусы. Мне они мешали, так как их длина сопоставима с моим ростом, и я боялся уронить или сломать. Боялся вручать цветы своей первой учительнице. Всю дорогу думал: — «Что побудило маму назвать меня «поросёнком»? Значит, я сродни со свиньёй. На маму не обижаюсь, она произносила это слово почти ласково...